MIGnews Реактивные Новости Аналитика | СНГ | Генпрокуратуре не нравится Конституция

Как известно, генеральный прокурор России Владимир Устинов в целом к процессу реформирования относится, говоря мягко, без особого энтузиазма. На прошлогоднем совещании прокурорских работников он без околичностей заявил — не вижу, мол, необходимости в реформировании прокуратуры. На днях выяснилось, что приближенные господина Устинова также не видят необходимости в реформировании судебной системы, поскольку оно затрагивает насущные интересы прокуратуры.

Куда проще объявить весь российский народ “вороватым” (что прокурор Устинов и сделал на вышеупомянутом мероприятии!), а беззакония, недоработки и просчеты, допускаемые устиновским ведомством, списывать на счет этой "национальной черты". Однако в окружении президента Путина есть люди, придерживающиеся принципиально иной точки зрения, благодаря чему, по указанию Владимира Путина, в конце декабря прошлого года была создана рабочая группа по совершенствованию судебной системы, руководимая заместителем главы администрации президента (на неформальном языке – главного президентского юриста) Дмитрия Козака.

Около месяца назад Дмитрий Козак озвучил основные предложения, разработанные этой группой. Часть их пришлась не по нраву судьям, часть – прокуратуре.

Судьи обиделись на Козака за попытку ликвидировать их пожизненный статус, ибо концепция судебной реформы предлагает ввести возрастной ценз для судебных работников — ограничив пребывание в должности судей районного звена 65 годами, а судей областных и выше – 70-ю. Да в придачу – ограничить пребывание в должностях председателей судов и их заместителей 5-10 годами.

Судейское недовольство, впрочем, проявилось не столь явно, в отличие от возмущения, охватившего представителей прокуратуры. На прошлой неделе советник генерального прокурора Владимир Колесников (по некоторым сведениям – единомышленник генпрокурора Устинова и его ближайший сподвижник) на специальной пресс-конференции в пух и прах раскритиковал попытки проведения хоть какой-то судебной реформы.

Негодование Колесникова (и, надо полагать, его коллег – не зря же советник заявил, что он отражает позицию Генпрокуратуры!) было, в частности, вызвано намерением Дмитрия Козака добиться-таки выполнения требований российской Конституции, в которой, напомним, сказано, что санкцию на аресты и обыски в России должен давать только суд, а не прокуратура, как это практикуется сейчас. Более того, согласно козаковской концепции, допрос до предъявления обвинения возможен исключительно в суде. Кроме того, задерживать подозреваемого до предъявления обвинения можно максимум на 48 часов. Заодно прокуратуре запрещается подавать иски от имени и в интересах предприятий. Кроме того, Следственный комитет планируется вывести из состава МВД и передать ему все дела, ныне расследуемые милицией, налоговой полицией и прокуратурой (что, естественно, тоже основательно ограничивает полномочия последней).

Всего этого генпрокуратура стерпеть уже не могла. Не так давно ей удалось, в последней момент, добиться отзыва президентом им же внесенных в Государственную Думу поправок к УПК (о приведении его положений в соответствии с Конституцией). Однако, как выяснилось, эта победа носила временный характер. И вот теперь генпрокуратура вступила в очередной “решительный бой” – силами Владимира Колесникова.

Господин Колесников, комментируя предложения Дмитрия Козака, был эмоционален. Выяснилось, правда, что он не видит особой разницы между нынешней концепцией и той, что была одобрена Верховным советом России еще в 1991 году. По мнению Колесникова, концепция судебной реформы образца 1991 года преследовала цель “ваучеризации, приватизации и капитализации”, а также “необходимости легализации 60 миллиардов теневых капиталов”. И сделали все это некие “американские советники”, которые довели страну до “полуразрушенной экономики”. Потом эти “советники”, надо полагать, притихли – и вот теперь, когда Генпрокуратура начала “спрашивать с коррупционеров”, “советники” опять “вдруг вспомнили о ней и заговорили”.

Газета “Коммерсантъ”, в связи с этим, обращает внимание, что вообще-то о судебной реформе вспомнил Владимир Путин, который, собственно, и поручил Дмитрию Козаку работать в этом направлении – но, похоже, что таким пустякам не дано сбить с толку решительно настроенного генпрокурорского советника.

Выяснилось, что Владимир Колесников против вообще каких бы то ни было реформ. И в эффективности судов присяжных он сильно сомневается, да и вообще убежден – от добра добра не ищут. А в том, что у нас сейчас именно “добро”, господин Колесников нисколько не сомневается. Он убежден, что в России борьба с преступностью ведется куда успешнее, чем в тех же США — в России раскрывается 8,5 убийств из каждых 10, а в Америке – всего 6,7. И по части краж в России тоже все в порядке: раскрывается каждая вторая кража, а в США – каждая пятая. Конечно, Владимир Колесников не стал углубляться в специфические тонкости отечественной милицейской статистики (которая напрямую зависит от воли и желания конкретных милиционеров регистрировать то или иное преступление).

Действительно – стоит ли углубляться в детали, если в России “еще в XI-XII веках появились так называемые "разбойные приказы", которые занимались тем же, что и нынешние правоохранительные органы. В те времена на территории США, кроме бизонов и индейцев, никого не было” (цитата Колесникова). Не будем оспаривать знание советником генпрокурора американской истории. Что же до истории российской, то… Во-первых, "разбойные приказы" появились несколькими веками позднее срока, указанного господином Колесниковым. Но хронологические ляпы – мелочь в сравнении с методами работы этих самых ведомств: так, история свидетельствует, что самым эффективным “следственным действием” в "разбойных приказах" было "выбивание" показаний (признаний) под пыткой. Остается понять – что же все-таки имел в виду Владимир Колесников, говоря, что "разбойные приказы" “занимались тем же, что и нынешние правоохранительные органы”? Впрочем, прокуратура, как известно, занимается надзором за соблюдением законности, так что, господин Колесников, видимо, знает, что говорит…

Но вернемся к судебной реформе. Владимир Колесников (который, напомним, выражает “позицию всей Генпрокуратуры”) предлагает еще раз изучить проблему, создав специальную парламентскую комиссию с участием представителей Совета безопасности. Ибо то, что Генпрокуратуре не по нраву, предусмотрено Конституцией (исполнение которой — также предмет забот Генпрокуратуры!), так что упомянутой комиссии, судя по всему, нужно будет заняться приведением текста Основного закона в соответствие с желаниями сподвижников генпрокурора Устинова.

Все это актуально лишь при условии, что такая комиссия вообще появится. А на сей счет есть большие сомнения. Ведь постоянно идти на поводу у Генпрокуратуры президент не может – а то уж совсем несолидно получается…